5 ноября 1930г. состоялся съезд членов коллегии защитников, который избрал президиум в составе: председателя И.В. Максимова, членов А.Е. Озмидова и Н.Е. Голубкова. Уже 12 ноября президиум решил разбить территорию края на кусты: Омский из 13 адвокатов, Томский (19 адвокатов), Барабинский (2), Барнаульский (4), Каменский (4), Бийский (4), Минусинский (6), Кузнецкий (3), Ачинский (3), Славгородский (2) и Новосибирский (13). Согласно решению президиума в городах, где имелось от 10-ти и более адвокатов, создавались городские коллективы защитников, которые избирали бюро; где число адвокатов было менее 10, создавались коллективы под руководством уполномоченного; в других районах коллективы образовывались при наличии не менее 3-х адвокатов. В результате такой реорганизации 66 районов края остались без квалифицированной юридической помощи, в связи с чем, на следующий год планировалось все вакансии в районах, особенно заселенных национальными меньшинствами, укомплектовать адвокатами (Немецкий район в правовом обслуживании Татарского коллектива защитников, Полтавский в Омском КЗ, Горно-Шорский в Ленинском КЗ). Для оказания юридической помощи населению Ойротской области и Хакассии выделялось по одному адвокату. 27 ноября 1930г. 13 адвокатов образовали Томский коллектив защитников, который разместился в квартире по ул. Иркутской, 20. Председателем правления был избран Л.Н. Москаленко, членами В.А. Кузнецов и Н.С. Румянцев. Во главе с председателем бюро А.И Ивановым 7 адвокатов создали Новосибирский коллектив защитников, который разместился в одном доме с президиумом краевой коллегии по ул. Щетинкина. Такие же коллективы были образованы в Барнауле, Бийске, Омске и других городах и районах. В январе 1931г. президиум коллегии счел необходимым рекомендовать образованным коллективам защитников открыть текущие счета в банке, завести чековые книжки, чаще использовать аккредитивы, а определенный процент от гонорара отчислять в запасной фонд адвокатского образования. Принятое в следующем году Положение о Западно-Сибирской краевой коллегии защитников, несмотря на требования наркомюста о поголовной коллективизации, предусматривало свободное членство в коллективах защитников. Члены коллегии могли по собственной воле состоять в коллективах или заниматься частной практикой под контролем президиума. Однако вскоре это Положение пришлось изменять, так как 27 февраля 1932г. НКЮ утвердил Положение о коллективах членов коллегии защитников. Как отмечал председатель президиума краевой коллегии защитников И.В. Максимов, «коллективизация преследовала цели обобществления средств производства защитников и организацию их труда на коллективных началах с надеждой улучшения материального положения ЧКЗ». Органы юстиции считали, что для этого имеются все возможности: у коллективов одна касса взаимопомощи, они совместными усилиями готовят и воспитывают новые кадры, имеют общий запасной фонд, сообща несут повинности и обязательства перед общественностью и госучреждениями, за счет общих сил рационально расстанавливают кадры по всему краю, коллективно обслуживают юридической помощью военные лагеря, местности без защитников, за счет общих сил и средств организуют консультационную работу и помогают новым защитникам из практикантов.
С этого времени окончательно закреплялись только коллективные формы адвокатской деятельности, руководимые президиумами коллегий. Коллективы ЧКЗ обязаны были оказывать юридическую помощь населению, обслуживать государственные учреждения и предприятия, кооперативные и общественные организации, вести пропаганду советского права и подготовку практикантов, выдвинутых общественными организациями. Вся эта работа должна была вестись под непосредственным руководством и контролем судов. Против этого активно возражали защитники г. Бийска и даже на время прекратили исполнение своих обязанностей. А новосибирские адвокаты 3 марта 1932г. приняли резолюцию, в которой отразили, что п. 7 раздела VII Положения о коллективах ЧКЗ, предусматривающий создание специальных комиссий для определения размера вознаграждения отдельным защитникам, противоречит действующему законодательству об адвокатуре, которым такое право предоставлялось бюро коллектива с последующим утверждением решений на общем собрании всех членов. Новым было то, что прием в коллегию теперь осуществляло бюро коллектива, куда подавалось заявление. Членство в коллективе прекращалось по собственному желанию, при выходе из состава ЧКЗ и по постановлению президиума об исключении из коллегии. Коллективы, подотчетные президиуму коллегии, имели свои органы самоуправления: общее собрание, бюро и ревизионную комиссию, которые решали большинство вопросов деятельности защитников. Коллективизация адвокатуры сразу же вызвала некоторые негативные последствия, в частности, привела к установлению элементов уравниловки, как в распределении нагрузки, так и в оплате труда. Так, п. 4 раздела VII Положения устанавливалось, что «при распределении работы между членами коллектива должна быть необходимая равномерность нагрузки. При возложении исполнения по оказанию юридической помощи и иных заданий должна учитываться квалификация каждого отдельного члена коллектива, специальность и т.п.». Размер вознаграждения для каждого члена коллектива ставился в зависимость не только от опыта и квалификации, но и от объема проводимой общественно-правовой работы, и наивысший размер оплаты труда не должен был превышать наименьший более чем в 5 раз. Кроме того, устанавливалось, что оплата за оказываемую юридическую помощь распределялась следующим образом:
а) от 3 до 5 % всей суммы доходов отчисляется в запасной фонд коллектива;
б) отчисляются необходимые суммы на покрытие административно-хозяйственных расходов и культпросветительных нужд;
в) от 2 до 5 % всей суммы доходов отчисляется на содержание президиума коллегии;
г) кроме того, по постановлению президиума могут создаваться в президиумах и другие
фонды, как-то: премиальные и т.п.
По постановлению краевого суда от 3 февраля 1934г. ликвидировали и Омский коллектив защитников. Главной причиной ликвидации являлось «отсутствие классового подхода в работе коллектива», который, по мнению органов власти, заключался в том, что в гонорарной практике защитников Омска не соблюдался классовый подход в применении таксы оплаты — с кулаков и нетрудового элемента следовало брать больше денег, чем с колхозников и рабочих. Вместо него был создан кустовой, объединяющий Калачинский, Исилькульский, Щербакульский, Павлоградский, Черлакский, Иконниковский, Называевский, Крутинский и Тюкалинский районы. Для организации нового кустового коллектива было создано Оргбюро в составе: А.И. Шереметьева, А.Н. Новикова, А.Э. Рубкевич, Ф.В. Петровского, Г.Г. Тарасова, которому предписывалось запрещать защитникам ведение юрисконсульства, переключиться на правовое обеспечение государственного и общественного сектора, в остальное время заниматься общественно-массовой работой, больше оказывать бесплатной помощи, которую предоставлять по вечерам. Новому коллективу защитников предписывалось исправить ошибки прежнего руководства в деле подготовки кадров и при наборе и обучении практикантов не принимать людей классово-чуждых, разложившихся, как практикант Русецкий. Общественно-массовая работа не должна проходить без контроля и проверки местных народных судей, прокурора и общественности, которые наблюдая работу и проверяя ее повседневно и заслушивая отчетные доклады, руководят работой ЧКЗ. Бюро коллектива не реже раза в квартал должно отчитываться в своей работе на производственных совещаниях органов юстиции в г. Омске.
Председатель созданного оргбюро А.Н. Новиков, отстаивая интересы защитников, возражал: «В начале февраля Омский коллектив получил предписание о роспуске, но в старых ошибках мы признались сами, обещали исправить все недочеты и такая репрессивная мера, как роспуск целого коллектива, больно ударила всех нас. Мы считаем, что это наскок, тем более, что такие организационные мероприятия продолжаются к нам и дальше: поступило предложение вывести из состава коллектива юрисконсультов и выбрать нового председателя бюро. От таких мер мы потеряли способность работать, считаем, что в отношении нас допущена большая несправедливость, коллектив ничем не запятнал себя».
Подводя итог результатов проведенной коллективизации на пленуме краевой коллегии 25 мая 1934г., представитель краевого суда А.С. Казачков говорил: «В работу органов юстиции введены новые элементы, но жестоко ошибется тот, кто поймет их как возврат к старому. Перед вами полное поле действий, всем пора бороться за подлинную социалистическую законность. Одним из крупных недочетов в вашей работе — низкий уровень политических знаний. Были случаи, когда со стороны отдельных ЧКЗ в штыки встретили постановление о проработке решений 17 съезда партии. Если судья — середняк отстает от вас в правовых знаниях, то в политическом отношении вы. Отсюда ваша робость и неуверенность. Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя свободно и уверенно. У вас отвратительное наследство, оттого и нужна была перестройка…».
Такая государственная политика в отношении адвокатуры Западной Сибири дала различные результаты. В отчетном докладе президиума 1934г. констатировалось, что «только 15 районов работают выше среднего, от 40 до 46 районов имеют показатели ниже среднего. Хорошие показатели дали Волчихинский, Иссикульский, Черепановский, Бийский и ряд других районов. Но недочетов еще очень много, например, неправильная расстановка сил в Рубцовском коллективе. В самом коллективе работают 2 ЧКЗ, имея крайне низкий заработок — 176 руб. в месяц, а рядом пустующий район и ни один из них не хочет выезжать из Рубцовки. ЧКЗ Беловского района (Недомолвин), работая в течение 7-ми лет в том же районе, ни разу не побывал на заводе, ЧКЗ Мансуров возглавлял общественный суд, ЧКЗ Фурман давал заключения по животноводческим и зоотехническим вопросам…».
В то же время уполномоченный Сталинского коллектива А.Н. Деньщиков отмечал, что «прежний состав президиума мало учитывал особенности нашей работы, и вообще, мы были пасынками, к нам ехали товарищи, как в ссылку и только при настоящем руководстве мы начинаем чувствовать заботу о нас. Большим тормозом в заполнении нашего коллектива квалифицированными работниками является жилищный кризис, так как всякий приехавший товарищ может получить квартиру только от Кузнецко-Строя, поступив к нему на работу». Его поддерживал уполномоченный Ленинск-Кузнецкого коллектива В.В. Колчин, отмечая, что члены коллектива работают в промышленном районе по 5-6 лет, обслуживают девять постоянных юридических консультаций, однако не имеют нормального жилья. «Плохо с квартирами, ЧКЗ Топкинского района живет в бараке, который вот-вот развалится, вообще бытовые условия тяжелые, помещение, в котором работает наш коллектив, настоящий подвал, занимаемся со светом даже днем». К этому времени на территории Западной Сибири, как и по всей стране, в основном заканчивалось построение социалистического общества — своеобразной модели нового строя, основанного на общественной собственности на средства производства и власти трудящихся при диктатуре рабочего класса под руководством коммунистической партии. Были проведены индустриализация промышленности, коллективизация сельского хозяйства, культурная революция. Изменился классовый состав населения. Значительно увеличился рабочий класс, по существу новым стало колхозное крестьянство. Изменилась и интеллигенция, которая почти на 90% стала состоять из выходцев из рабочих и крестьян. Все эти изменения в государстве и обществе существенно изменили и облик адвокатуры Западной Сибири. В результате разукрупнения края в конце 1934г. были образованы новый Красноярский край и самостоятельная Омская область, что самым серьезным образом повлияло на состояние охваченности населения юридической помощью и потребовало принятия новых решений, как по структуре краевой коллегии, так и поиску новых кадров. Кроме того, проведенная коллективизация существенно изменила кадровый состав коллегии края.
Уже к концу 1936г. Членами коллегии состояло 125 защитников, из которых 20% были выходцами из рабочего класса, 39% из крестьян, 32% из служащих и только оставшиеся 9% из дворян, служителей культа и купечества. Под давлением крайкома партии председателем президиума коллегии защитников стала председатель парткома краевого суда П.Е. Гайбович, а членами большевики со стажем И.П. Мельников и И.С. Сергеев. Классовый состав коллегии защитников стал более отвечать сложившемуся морально-политическому единству населения края и мог бы соответствовать реализации задач по укреплению социалистической законности в понимании партийной бюрократии. Поскольку судопроизводство в стране было полностью политизированным, к этому же результату стремились и реформы адвокатуры, которые в связи с изменениями кадрового состава должны были окончательно преобразовать относительно независимую от власти адвокатуру и политическую силу. Главный идеолог этого А.Я. Вышинский в статье «Революционная законность и задачи адвокатуры» писал: «Защитник должен помнить, что в судебном зале складываются отношения, которые, смыкаясь за стенами этого судебного зала с другими общественно-политическими силами, вырастают в определенную политическую силу». Следуя этому не только в регионах, но и в центральной части СССР коллегии адвокатов стали подчеркивать свою политическую сущность. К примеру, в 1940г. В одном из решений президиум Московской городской коллегии защитников предупреждал адвокатов о том, что «защиту в суде адвокат должен осуществлять на высоком политическом уровне».
Историческое развитие края, определяющая роль Томска в дореволюционном формировании института адвокатуры и сильное влияние юридической профессуры Томского университета на общественную жизнь, последующий перенос столицы региона в Новосибирск и быстрый рост города, расположение в нем президиума коллегии защитников и краевого суда, а также другие процессы политического и общественно-экономического характера способствовали тому, что в 20-х — 30-х годах в Новосибирске и Томске практиковали высококвалифицированные адвокаты, объединенные в коллективы, которые имели свои особенности. В конце 20-х и начале 30-х годов в основном из них выбирался состав краевого президиума (И.В. Максимов, А.Е. Озмидов-Пахомов, Н.Е. Голубков, В.Н. Макаров и др.). К примеру, в 1930г. первый съезд защитников избрал И.В. Максимова — члена Новосибирского коллектива председателем президиума краевой коллегии, в последующие годы члены этого же коллектива — Н.Е. Голубков и П.П. Ильинский избирались в состав президиума, а А.Е. Озмидов состоял как членом президиума, так и руководителем адвокатских образований Новосибирска и Томска. Именно на их плечи легли вопросы становления адвокатуры в советский период, организация деятельности защитников, создание коллективов, определение гонорарной и дисциплинарной практики, взаимодействие с судебными органами и властью, защита интересов адвокатов не только в своих коллективах, но и на всей территории Западной Сибири. В последующем государство «отблагодарит» их за это — они будут репрессированы и как враги народа расстреляны, а новосибирский и томский коллективы разгромлены. Пока же, пользуясь определенным доверием властей, они все свои силы направляли на организацию деятельности адвокатов, первыми сталкиваясь с произволом судов и непониманием некоторыми прокурорско-судебными работниками той социально-значимой роли, которую должны были играть адвокаты. Этот вопрос был особо политизирован, поскольку в основе отправления правосудия лежал классовый подход, и защитникам приходилось проявлять верх профессионализма, чтобы оказать юридическую помощь, скажем, лишенному избирательных прав, но при этом не создать подозрений в своей политической неблагонадежности.
Одним из первых действий бюро Новосибирского коллектива защитников в составе А.Е. Озмидова, В.Н. Макарова и П.П. Ильинского был анализ судебной практики своевременного допуска защитников к изучению материалов уголовных дел и разрешения свиданий с арестованными для согласования правовой позиции. Судебная система не считалась с этими положениями о соблюдении прав граждан, привлеченных к уголовной ответственности. Каждый, кто должен был предстать перед судом, уже заведомо был виновным, а поэтому требования адвокатов перед судебными заседаниями воспринимались враждебно. Суды предъявляли претензии к адвокатам за то, что они требуют материалы дел для ознакомления, перед процессами заявляют ходатайства о вызове дополнительных свидетелей, просят время для бесед с подзащитными, которых по сложившейся практике они могли видеть впервые только уже при рассмотрении дел. 3 марта 1932г. бюро коллектива защитников, рассмотрев результаты анализа, направило собранные материалы в нарсуд по охране труда и производства, предупредив, что защитникам дано указание неукоснительно настаивать на соблюдении прав подзащитных, а ответственность за срыв судебных процессов в этих условиях ложится на суд.
Пожалуй, впервые коллектив защитников советского времени, отстаивая право граждан на судебную защиту, указывал суду не столько на нарушения этих прав, сколько на недостаточную квалификацию отдельных судебных работников. В качестве такого примера к собранным материалам было приложено решение суда по иску Жариновой А.И., которое приводится без изменений.«Именем РСФСР, 1930 года Декабря 16-го дня Нарсуд 1-го уч-ка гор. Н-Сибирска: В составе Председателя Сусловой, Нарзаседателей Слуцкого и Андроновой, при секретаре Кардаполовой. Рассмотрев в открытом Судебном заседании дело № 2690 по иску Жариновой Аксиньи Игнатьевны к Даденко Николаю Никитичу о разделе имущества. Рассмотрев исковое заявление и заслушав объяснение сторон Суд находит, что гр-ка Жаринова проживая совместно с гр-ном Даденко с 1911 года в Ноябре 28-го числа 30-го разошлись, а по этому просит разделить имущество нажитое в месте, дом стоимостью 5000 руб., и остальное имущество оцененное в месте: 3118 рублей. 25 коп. Жаринова имеет троих детей, живет в настоящее время на квартире, Ответчик имеет так-же семью двое детей, и мать, живет в своем дому по улице Сибревкома № 35. Обсудив доводы, Суд нашел установленным, что принадлежащее имущество гражданином Даденко и Жариновой действительно нажито в месте, что и не отрицает ответчик гр-н Дуденко, и дети 5 человек так-же обоим родные, и ответчик иск признает и предлагал разделить имущество добровольно, но Истица сама этого же пожелала, а по этому Суд считает, что истица Жаринова имеет право на получения в половинном размере всего имущества, и поскольку истицей части имущество увезено, что видно из показания свидетелей, а по этому может дополучить причитающееся на ее долю имущество заключающееся в следующих вещах. Дров половину, 2 кадки, 2 чугуна, Сковороду, Зеркало, Шкаф, Самовар, Лампу, Сито, половину капусты, и половину картошки, которая заготовлена т.е. полмешка, в половинном размере Дом, и половину плах, и за Корову половину вырученных денег в сумме 212 рублей 50 коп. поскольку корову гр-н Доденко продал за 425 рублей, а по этому Руководствуясь ст. 118, ГПУ и ст. 65 ГК. Решил. Разделить имущество принадлежащее гр-нам Даденко и Жарниковой на ровне». Проблема с соблюдением прав граждан в уголовном судопроизводстве, обозначенная бюро Новосибирского коллектива защитников, была настолько яркой, а собранные сведения настолько убедительными, что адвокатов вынужден был поддержать обком союза рабочего суда и прокуратуры. Краевой суд признал, что эта проблема не политического характера, а следствие недостаточной квалификации технических работников судов и призвал защитников помочь им в должной организации работы. Несмотря на то, что это не входило в обязанности защиты, адвокаты Новосибирска в некоторых судах оказали практическую помощь в оформлении документации по учету дел, организации своевременного направления извещений об их назначении к слушанию, разработке бланков повесток, запросов и пр. В последующем, хотя и очень медленно, выявленные недостатки в соблюдении прав граждан при отправлении правосудия стали устраняться по всему региону.
Вторая проблема соблюдения гражданских прав, которую поднял Новосибирский коллектив — это восстановление избирательных прав спецпереселенцев. Как известно, коллективизация сельского хозяйства в 1929-1933г.г. сопровождалась раскулачиванием части крестьян и переселением раскулаченных из других регионах на Урал и в Сибирь с конфискацией имущества. В 1930-1931г.г. на территории Западной Сибири было раскулачено более 52 тысяч крестьянских семей, которых перемещали внутри региона, а из других регионов переселили еще почти 300 тысяч человек, лишенных избирательных прав. Спецпоселение было следствием государственной политики, т.е. освоением необжитых или малообжитых районов страны посредством насильственных переселений.В постановлении СНК РСФСР от 18 августа 1930г. «О мероприятиях по проведению спецколонизации в Северном и Сибирских краях и Уральской области» указывалось:
1. Возложить на Наркомзем РСФСР проведение земельного и хозяйственного устройства спецпереселенцев и их семей, занимающихся сельским хозяйством, в Северном и Сибирских краях и Уральской области.
2. Поручить ВСНХ РСФСР, НКТоргу и другим хозяйственным органам, по соглашению с
НКЗемом и Наркомануделом РСФСР, проведение устройства спецпереселенцев, используемых по линии промышленности и промыслов.
3. Признать необходимым при проведении спецколонизации:
а) максимально использовать рабочую силу спецпереселенцев на лесоразработках, на рыбных и иных промыслах в отдаленных, остронуждающихся в рабочей силе районах;
б) в сельском хозяйстве устраивать лишь тех спецпереселенцев, рабочая сила которых неможет быть использована на лесоразработках и промыслах.
4. Поручить НКЗему РСФСР, совместно с ВСНХ РСФСР, НКТоргом и с соответствующими краевыми (областными) исполкомами и по соглашению с НКВД РСФСР разработать в соответствии с указаниями п.3 настоящего постановления конкретные хозяйственные мероприятия по использованию спецпереселенцев».
Если в начальный период все спецпереселенцы были лишены избирательных прав, то постановлением ЦИК СССР от 17 марта 1933г. вводился порядок восстановления избирательных прав детей кулаков: «Дети высланных кулаков, как находящиеся в местах ссылки, так и вне ее, и достигшие совершеннолетия, восстанавливаются в избирательных правах районными исполкомами по месту жительства при условии, если они занимаются общественно полезным трудом и добросовестно работают». В мае 1934г. ЦИК СССР разрешил восстанавливать в избирательных правах и взрослых спецпереселенцев в индивидуальном порядке, однако, в целях воспрепятствования их возвращения на родину нарком НКВД СССР Г.Г. Ягода дал указание, что восстановление в правах не дает права отъезда, и на местах органы государственной власти, прокуратура и суды всячески уклонялись от выдачи документов, необходимых для восстановления в гражданских правах, а также установили практику ограничений распространения соответствующих прав на членов семей, восстановленных в правах, пока 25 января 1935г. ЦИК СССР по указанию И.В. Сталина не принял нового постановления, отметив, что «Восстановление в гражданских правах высланных кулаков не дает им права выезда из мест поселений».
В то время Новосибирский коллектив защитников состоял из 29 человек. В него входили защитники, работавшие не только в городе, но и отдельно практикующие в сельской местности (Черепаново, Маслянино, Бердск и др.). Еще в декабре 1930г. на заседании бюро коллектива отмечались многочисленные факты обращений спецпереселенцев к адвокатам, в которых они сообщали о массовых отказах в восстановлении их в правах. Они просили юридической помощи в составлении необходимых запросов, оказании содействия в побуждении органов власти к выдаче положенных документов, обжаловании неправомерных действий должностных лиц, поскольку в адвокатах они видели единственную защиту. Новосибирские адвокаты приняли решение оказывать юридическую помощь спецпереселенцам, что для того времени было крайне опасным: защитники шли против государственной политики спецколонизации. Драматизм положения этих людей защитниками был поставлен выше личной безопасности. Адвокаты обращались с жалобами в райисполкомы и другие органы, излагая страшные факты участия государства в гибели человеческих судеб, что страшно нервировало советских чиновников. В Бердске прокурор категорически запретил сельсоветам выдавать какие-либо справки по запросам ЧКЗ С.А. Степучева о лишенных избирательных прав, а затем обратился в краевой суд «для принятия соответствующих мер» к защитнику. Члены бюро коллектива И.В. Максимов, Н.Е. Голубков и А.Е. Озмидов, рассматривая данный вопрос, постановили: «Принимая во внимание, что согласно Инструкции о выборах в Советы и на Съезды от 20 октября 1930г., ст. 26 примечание «Лицам, внесенным в списки лишенных избирательных прав, должны быть выданы по их требованию соответствующие справки», что при отсутствии справки, вышестоящий орган часто жалобы не принимает, т.к. не имеется официальных сведений о лишении избирательных прав, что при отсутствии этой справки жалобщик не имеет сведений по каким причинам он лишен избирательных прав и ставится в затруднительное положение, признать действия ЧКЗ Степучева правильными».
В декабре 1932г. краевой суд был возмущен и действиями ЧКЗ П.М. Косменко, который от имени крестьянина Шапошникова, репрессированного за выход из колхоза и забравшего своих лошадей, направил жалобы И.В. Сталину и в центральные органы. Краевой суд посчитал, что изложенное адвокатом не соответствует действительности, а поэтому жалоба является антисоветским выпадом, «ЧКЗ потерял объективную политическую оценку событий, просматривается отрицательная оценка действий уполномоченного и должностных лиц по коллективизации». Член бюро Н.Е. Голубков выехал на место, где обнаружил массовые перегибы в коллективизации, злоупотребления должностным положением уполномоченного, пропившего несколько голов колхозного скота, и другие нелицеприятные факты из жизни местных коммунистов. Когда все собранные материалы были предъявлены в краевой суд, то на виновных немедленно было возбуждено уголовное дело, действия ЧКЗ П.М. Косменко были признаны в целом правильными, а репрессированного крестьянина восстановили в правах. Некоторые жалобы защитников, обнаруженные в архиве Адвокатской палаты Новосибирской области, являются историческим свидетельством антинародной политики спецпереселения.
Примером этому может быть жалоба, составленная ЧКЗ В.Н. Макаровым от имени М.С. Папиной из деревни Михайловка Еланского района Барабинского округа: «Брат мой Павел Папин во время коллективизации обложен индивидуально, вторично в трехкратном размере, лишен прав и выслан — все это без оснований и вопреки закону: семья его, кроме жены 4 малолетних детей, отец старик 78 лет и брат Михаил. Хозяйство всегда числилось середняцким и налог нормальный за прошлый год был 64 руб. Сам Павел служил в Красной Армии по 22-й год. До 1929 года он не был лишен прав и никаких новых обстоятельств к этому нет и не было. Однако в период коллективизации было введено индивидуальное обложение в 300 руб. Как платить, если не было средств, однако увеличили трехкратно — 900 руб. и хотя потом деньги уплачены, все имущество распродано и весь двор выслан. Справок о признаках и основаниях к лишению вопреки требований ВЦИК, опубликованных в Известиях № 231 от 22 августа с.г., не дается. В доме брата помещалась в одной комнате кооперация, а это почтено признаком лишения. Между тем специальным распоряжением Правительства разъяснено обратное — не должны быть такие обстоятельства поводом к репрессиям. Второе основание — проживание племянника Федорова Папина у брата, причем его в 1926г. сочли батраком. Между тем, он, как и брат Павел, ранее выезжал в Сибирь из Тамбовской губернии посмотреть здесь жизнь, гостил у брата, знакомившись с жизнью. Наибольшее влияние на лишение оказал председатель сельсовета Беликов, имевший личные счеты с братом. Беднота, наоборот, дала отзыв о неправильном выдворении брата, но этот отзыв, как и всякие документы не свидетельствуются местной властью, без чего мы лишены возможности опровержения. Неправильность преследования середняка имела своим следствием то, что председатель сельсовета Наумов и секретарь Шапкин были присуждены к наказанию за перегиб и это наилучшее доказательство произвольных действий, не основанных на законе. Между тем брат остается в списке лишенцев, а с ним семья также и еще томятся высланными в тайгу…».
Наряду с этим, новосибирские защитники занимались и случаями необоснованного отказа профсоюзными организациями приема спецпереселенцев в члены профсоюза.
